Отрывки из книги

1. 
   Возникновение труда, производства и экономики
   

Возникновение человеческого общества, труда и производства означало, вместе с тем, и возникновение экономики как особой сферы общественной жизнедеятельности, охватывающей условия, факторы, процессы и результаты производства, взаимосвязь производства и потребления благ. Переход от биологической к социальной форме движения, возникновение общества, а вместе с ним и экономики, - это качественный скачок в развитии природы; в то же время, этот переход можно рассматривать как исторический процесс, продолжавшийся, по разным оценкам, от пяти миллионов до нескольких сотен тысяч лет. Качественная грань между биологической и социальной жизнедеятельностью – это изготовление орудий труда. Высшие животные иногда (а некоторые и достаточно часто) используют отдельные природные объекты как средства, облегчающие добычу пищи, но делают это, преимущественно, инстинктивно, и, что самое главное, - не готовят такие орудия заранее, исходя из абстрактного образа будущей деятельности, не совпадающей с текущим существованием. Ранние этапы специальной обработки природных объектов в целях их будущего использования в качестве орудий труда имели много переходных свойств и особенностей.

Возникновение первобытной экономики, характеризовавшейся хотя и примитивными, с современной точки зрения, формами производства и потребления, означало, в то же время, формирование общеисторических экономических закономерностей. Начинают действовать общие экономические законы, в частности, законы пропорциональности, возвышения потребностей, роста производительности общественного труда, взаимосоответствия производительных сил и производственных отношений. В структуре потребления всё большее значение начинают приобретать экономические формы благ. Некоторые виды благ, особенно природных, имеются в изобилии – возможно их неограниченное потребление любым человеком. Другие же виды благ относительно недостаточны, ограничены с точки зрения потребностей людей. Относительная недостаточность данных видов благ, с одной стороны, порождает противоречия между людьми в процессе потребления, а, с другой, - способствует возникновению стимулов к производству этих благ. Ограниченность благ ведёт, тем самым, к формированию экономических отношений. В связи с этим, относительно недостаточные, ограниченные в количественном и качественном аспектах полезные объекты принимают форму экономических благ. При этом экономический характер могут иметь блага как непосредственно потребительского, так и производственного назначения.

Человек, вовлечённый в экономический процесс, - это уже не просто биологическое существо и социальный индивид; он становится экономическим субъектом, «экономическим человеком». Экономический человек объективно ориентирован на преодоление ограниченности благ. Направленность воли и действий к преодолению недостаточности благ отражается в экономических интересах людей. Ограниченность благ порождает и отношения собственности как социальную форму присвоения этих видов благ. В современном понимании экономический человек – это социальный субъект, осуществляющий сознательную деятельность в системе общественных взаимосвязей, имеющий экономические интересы и стремящийся к их реализации. Тем самым, и человеческое общество может рассматриваться в том разрезе, в котором оно предстаёт как экономическое общество, а цивилизация – как экономическая цивилизация.

Человеческая цивилизация является экономической в том смысле и в тех пределах, в которых проявляет себя феномен ограниченности материальных условий жизнедеятельности общества, недостаточности материальных благ. Характеристика цивилизации как экономической имеет первично-сущностное значение в связи с доминированием материального производства в системе социальной самоорганизации, с первичностью роли экономических процессов в обеспечении жизнедеятельности общества. Экономическая цивилизация – это цивилизация, основное социальное качество которой заключается в производстве экономических благ.
2. Основные черты и этапы развития доиндустриальной экономики
Экономическая цивилизация прошла в своём развитии два крупных качественно отличающихся этапа, которые получили названия этапов присваивающего и производящего хозяйства. Присваивающее хозяйство (его хронологические рамки – от возникновения человеческого общества до неолитической революции 10-12 тыс. лет назад) характеризовалось тем, что люди потребляли продукты природы, не влияя на их естественное воспроизводство, или влияя косвенно, самим фактом потребления. Отличие общества от биологической среды состояло при этом в использовании специально изготовленных орудий труда в целях облегчения форм присвоения природных объектов, но, в то же время, пассивный характер присвоения выступал как общая черта хозяйствования людей и потребления природных благ животными.

Качественно иной характер имеет производящее хозяйство, в системе которого люди сознательно и целенаправленно формируют условия и координируют природные факторы в целях создания необходимых им продуктов. К настоящему времени производящее хозяйство прошло два крупных этапа – доиндустриального и индустриального хозяйства и находится в состоянии перехода к третьему – постиндустриальному хозяйству. В широком смысле слова к доиндустриальному относят также присваивающее и все разновидности доиндустриальных форм производящего хозяйства. Таким образом, доиндустриальная экономика господствовала с древнейших времён до эпохи машинного переворота, т.е. до XVIII-XIX вв. С точки зрения технологических особенностей орудий труда в качестве основных этапов развития доиндустриальной экономики можно выделить каменный, бронзовый и железный век; с точки зрения общественно-экономических форм – первобытное, рабовладельческое и феодальное хозяйство.

Всем историческим разновидностям доиндустриальной экономики присущ ряд общих черт. Прежде всего – это сохранение, в условиях относительно неразвитых орудий труда, высокой степени зависимости от окружающей природной среды и природных факторов производства. Основным средством производства является в экономических системах данного типа земля. Степень совершенства хозяйствования определяется характером и формами землепользования (с учётом тех особенностей, которые присущи растениеводству и животноводству). Чётко выражен сезонный характер производства; сохраняется значительное влияние благоприятных или неблагоприятных природных условий на результаты труда. Условия «урожайного» или «неурожайного» года, природные стихии – засухи, наводнения и т.п. – оказывают на ход и результаты производства не меньшее, а во многих случаях – большее воздействие, чем труд людей. Высокая степень зависимости экономики и жизнедеятельности общества в целом от неподвластных людям природных стихий выступает в качестве одной из важнейших причин господства религиозных представлений в сфере идеологии.

Для обусловленной природными циклами и ориентированной, преимущественно, на хозяйственную эксплуатацию земли доиндустриальной экономики особо важное значение имело накопление и передача производственного опыта предшествующих поколений. Отсюда – большая роль традиций, следование многовековым образцам хозяйственной деятельности, доказавшим свою эффективность. В связи с этим, общество данного типа иногда именуют «традиционным» или «архаичным». К числу отличительных особенностей традиционной доиндустриальной экономики относятся также преимущественно натуральный характер хозяйствования и преобладание простого воспроизводства в количественном и качественном аспектах. Доминирование натуральных форм богатства обусловливало естественные ограничения в накоплении благ, что в сочетании с природной цикличностью и способствовало преобладанию простого воспроизводства. Тенденции расширенного воспроизводства проявлялись лишь в масштабах очень значительных временных интервалов – тысяч и сотен лет, или в географически ограниченных и количественно второстепенных ареалах развития рыночных укладов.

В сфере организационно-экономических отношений для большинства разновидностей доиндустриальной экономики типичным было сохранение ведущей хозяйственной роли крестьянской (соседской) общины. Общинное землепользование и совместная хозяйственная эксплуатация земельных угодий – существенная особенность доиндустриальной экономики, проявляющаяся в условиях как присваивающего, так и производящего хозяйства, в первобытных общинах, в хозяйственных системах древневосточных цивилизаций и при феодализме. Возникающая частная собственность в течение длительного исторического интервала оставалась второстепенной социально-экономической формой. Община являлась, как правило, основной единицей налогообложения и основным объектом экономического управления. В то же время, ведущей формой собственности являлась земельная собственность; превращение рабовладельцев и феодалов в собственников земли сопровождалось подчинением их экономическим интересам хозяйственной деятельности общин. Рабовладельцы и феодалы на основе сочетания земельной собственности и полной или неполной собственности на личность работников превращались в экономически и политически господствующий класс общества.

Развитие производительных сил во второй половине I тыс. н.э. привело к накоплению технологических предпосылок для перехода от доиндустриального к индустриальному хозяйству, с доминированием машинных орудий труда. В социально-экономической сфере это сопровождалось утверждением частной собственности и широким распространением рыночных форм хозяйствования.

3. Этапы развития первобытного хозяйства. Первобытнообщинный способ производства.
Периодизацию первобытного хозяйства можно осуществлять по разным критериям. Исходным при этом является критерий характера и форм обработки орудий труда, а также неотделимый от него критерий совершенствования главной производительной силы – трудящегося человека. Поскольку решающую роль на ранних этапах человеческой истории играли каменные орудия труда (хотя использовались также деревянные и костяные), то рассматриваемую эпоху определяют как каменный век, в рамках которого выделяют древнекаменный век (палеолит), средний каменный век (мезолит) и новый каменный век (неолит). Два последних периода составляют, по времени их существования, незначительную долю от времени существования палеолита, в рамках которого, в свою очередь, основной временной интервал приходится на его древнейшую часть – «нижний палеолит», и гораздо меньшая относительная доля времени – на средний и верхний палеолит. В эпоху нижнего палеолита применялись, главным образом, грубо обработанные (оббитые, сколотые) универсальные каменные орудия.

Предположительно в период среднего палеолита люди овладели способами искусственного добывания огня. Преимущественными формами хозяйствования были собирательство и охота; с течением времени возникло также рыболовство. Формы охоты значительно усовершенствовались и усложнились в эпоху мезолита, когда получили распространение лук и стрелы.

По критерию форм связи с окружающей природной средой выделяются два основных этапа развития первобытного хозяйства – это присваивающее и производящее хозяйство. Первое господствовало вплоть до «неолитической революции» (примерно 10-12 тыс. лет назад), второе, в качестве устойчивой системы, стало результатом этой революции. Исторически начальными формами производящего хозяйства стали земледелие (растениеводство) и скотоводство. В настоящее время выяснено, что становление производящего хозяйства произошло сразу в комплексной земледельческо-скотоводческой форме; обособленное развитие скотоводства началось примерно 4 тыс. лет назад, а распространение кочевого скотоводства – примерно 3 тыс. лет назад.

В рамках первобытного способа производства единство производительных сил и производственных отношений выступало в непосредственно наглядной форме. Исходной основой жизнедеятельности являлась всеобщность труда. Ключевое значение имела также кооперация труда, являвшаяся и основой функционирования производительных сил, и всеобщей организационной формой производственных отношений и отражавшая их непосредственное единство. Присвоение (потребление) продуктов на территории обитания общины, будучи первой формой производства, выступало, вместе с тем, и как первая историческая форма собственности. Отдельный человек не существовал как социальное явление вне общины; присвоение условий и результатов производства могло осуществляться лишь посредством коллективной общинной собственности. И индивидуальное производственное использование тех или иных орудий труда, и особенности индивидуального потребления опосредствовались отношениями данного индивида к общине как целому.

Для первобытного способа производства, в основном, характерно уравнительное распределение. Хотя абсолютной уравнительности не могло существовать, и более производительные работники неизбежно должны были иметь некоторые преимущества в потреблении, но эти преимущества ограничивались необходимостью поддержания жизни каждого члена общины, в чём заключались условия её выживания и конкурентные преимущества в борьбе с другими общинами.

В качестве всеобщей технологической системы и социально-экономической формы хозяйствования первобытнообщинный способ производства господствовал до возникновения древневосточных цивилизаций (примерно 6-5 тыс. лет назад); отдельные реликты первобытного хозяйства существуют в некоторых регионах вплоть до настоящего времени.

Появление прибавочного продукта способствовало и возник­новению такой формы социальной неоднородности, как приви­легии верхушки общины в присвоении этого продукта. Фактора­ми, содействующими зарождению и последующему закреплению экономических преимуществ, могло быть выполнение функций общей организации работ, хранения общинных запасов, органи­зация военных набегов, выполнение жреческих и иных подобных им функций. Возникая на основе общинной традиции управле­ния распределением и потреблением необходимого продукта, со­ответствующие механизмы управления движением прибавочного продукта со стороны хозяйственных руководителей или военных вождей постепенно превращаются в систему присвоения чужого труда, т.е. в систему эксплуатации, как рядовых общинников, так и становящихся рабами пленных.

Данные процессы развивались весьма медленно, в течение; многих тысячелетий; они осуществлялись посредством множества переходных форм (среди которых наиболее известные - принудительное изъятие общиной "излишков" богатств отдельных семей сверх некоторой общепризнанной "нормы", "добровольные" дары и празднества, пиры, выступающие как способы перерас­пределения богатств между семьями). Фактическое неравенство и многочисленные привилегии верхушки общины в течение про­должительного времени сочетались с исполнением представите­лями этой верхушки функций производительного труда; сохраня­лась внешняя форма организации производственного процесса как осуществляемой руководителями в интересах всей общины. Однако общеисторическая закономерность обособления производства и присвоения в рамках общин неизбежно проявляла себя; истори­ческий вектор обособленного хозяйствования был объективно ори­ентирован на перерастание семейного и индивидуального владе­ния в частную собственность. Одновременно появляется разли­чие, а затем - разделение и противопоставление труда и собствен­ности. Возникновение частной собственности и эксплуатации оз­начало разложение первобытнообщинного способа производства и зарождение классового общества.

В роли основного надстроечного фактора, влияющего на про­изводство, выступают в условиях первобытного строя коллектив­но-мифологическое сознание, традиции и обычаи, постепенно приобретающие форму обычного права. Дальнейшее развитие обычного права, представляющего собой переходную форму меж­ду собственно обычаем и законом, отражает в надстроечной сфере переходный характер производственных отношений в услови­ях разложения первобытнообщинного способа производства.

На базе необходимого продукта эксплуатация как воспроиз­водственный механизм была невозможна, т.к. изъятие элементов данного продукта означало бы невозможность поддержания фи­зического существования работника. Устойчивое воспроизводст­во прибавочного продукта достигается лишь при переходе от при­сваивающего хозяйства к земледелию и скотоводству. Утвержде­ние социального неравенства и эксплуатации требует перехода от общинной к иной системе социальной организации, защищаю­щей интересы появившихся частных собственников. Диалектика классо-, полито- и правогенеза привела к возникновению государства, которое, однако, еще долго опира­лось на трансформированную и подчиненную соседскую общину как производящую единицу.

Возникновение классово-государственного общества означа­ло качественный скачок в развитии цивилизации, в результате которого "социальное время" первобытных общин "остановилось"; из сущностных и самодостаточных социальных единиц они пре­вратились в "первобытную периферию". Дальнейшая эволюция сохранившихся общин, в политико-экономическом и стадиаль­но-историческом плане, обусловлена не их внутренними законо­мерностями, а внешним влиянием высших форм цивилизации.

Процессы хозяйственного обособления семей, роста прибавочно­го продукта и возникновения имущественного неравенства зна­чительно усилились при переходе от неолита к энеолиту (медно-каменному веку), а затем - к "бронзовому веку" (примерно 6-5 тысяч лет назад) и "железному веку" (4-3 тыс. лет назад). Эпизо­дические и несовершенные формы выплавки и обработки метал­лов сменяются постоянно развивающейся и более искусной тех­нологией. Переход от каменных к металлическим орудиям труда означал огромный скачок в развитии производительных сил; на основе обработки земли металлическими орудиями резко возрос­ла производительность труда. Устойчивое воспроизводство при­бавочного продукта обусловило и расширенное воспроизводство привилегий в его присвоении, что в конечном итоге привело к разделению общества на классы рабов и рабовладельцев.

Основными путями возникновения раб­ства было превращение в рабов военнопленных (которых ранее убивали, отсюда - один из первых терминов для обозначения ра­бов - "живые убитые") и закабаление рядовых общинников хо­зяйственно-жреческой верхушкой, превращающейся сначала в родовую аристократию, а затем - в рабовладельцев. Оба главных варианта формирования рабства взаимодействовали и дополняли друг друга. Первоначальное семейное (или "патриархальное") рабство имело относительно легкие формы - рабы трудились вместе с хозяевами и, по существу, находились на положении младших, не­полноправных членов семьи. Сказывалось и влияние формально сохраняющейся общинной собственности: статусу рабов была при­суща двойственность, они одновременно являлись рабами общи­ны как целого и рабами (или неполноправными членами) некото­рой семьи. Во втором-третьем поколении потомки общинно-семейных рабов, как правило, превращались в полноправных об­щинников.

Однако на смену системе общинно-семейного рабства при­шли более развитые формы рабовладения, для которых характер­но резкое противопоставление и классовая поляризация труда и собственности. Противоречие между производством и потребле­нием приобретает при этом форму антагонистического противо­стояния класса рабов, за которыми закрепляется функция непо­средственного производства благ, и класса рабовладельцев, осу­ществляющих первичное присвоение и потребление благ и позво­ляющих рабам включаться в процесс потребления постольку и в такой форме, поскольку и в какой это необходимо для воспроиз­водства их рабочей силы и ее дальнейшего функционирования в целях обеспечения интересов рабовладельцев. Рабы находятся в полной собственности рабовладельцев, представляют собой "го­ворящее орудие", некую разновидность инструмента, функцио­нирование и само существование которого полностью определя­ется волей собственника. Отношение (противоречие) между ра­бами и рабовладельцами выступает как основное производствен­ное отношение (противоречие) данного строя. Производство раба­ми, являющимися объектом полной собственности рабовладель­цев, максимума прибавочного продукта в интересах последних выступает как свойственный рабовладельческому способу произ­водства формационно-исторический вариант основного экономи­ческого закона.

Эксплуатация рабов имеет прямой, открытый, непосредст­венный характер; в качестве стимулов к труду выступают формы прямого физического насилия, принуждения, различного рода наказания, вплоть до убийства. Такая общеэкономическая орга­низационная форма, как кооперация труда, становится принуди­тельной кооперацией, насильственным объединением и коорди­нированием действий непосредственных производителей, осущест­вляемым рабовладельцем или его представителем. Рабы трудятся под надзором и по команде тех же субъектов управления и полу­чают за свой труд возможность сохранения биологического суще­ствования и потребления необходимого продукта. Такая система взаимосвязи труда и собственности порождает незаинтересованность непосредственных производителей в результатах труда, не­гативное отношение к самому процессу труда, к его орудиям, вос­принимаемым в качестве средств эксплуатации. У рабов не только отсутствует заинтересованность в более эффективном использо­вании земли, орудий труда, но и имеется объективное стремление к уничтожению (при возможности) этих орудий. Попытки вы­звать у рабов материальную заинтересованность в результатах их труда, поощрить их морально за хорошую работу, организовать со­ревнование между ними отражали уже условия кризиса рабовладе­ния и не воплощали сущностные закономерности этого строя.

В эпоху рабовладения господствовали натуральные формы хо­зяйствования, преимущественно, в виде замкнутых хозяйственных аграрных единиц. Вместе с тем, развивалось и разделение тру­да, что порождало товарно-денежные формы экономических свя­зей. Они, с одной стороны, использовались рабовладельцами для приобретения товаров иноземного происхождения, предметов роскоши; с другой - эти отношения (особенно ростовщичество) подрывали и разлагали натуральный базис рабовладельческого хо­зяйствования, чем порождалось стремление к их ограничению и всестороннему регулированию. Функция регулирования возла­галась на государство, что, наряду с его главной задачей по обес­печению повиновения рабов, обусловило специфику экономичес­ких сторон государственности на разных этапах эволюции рабо­владельческого строя. Негативная психологическая установка в отношении товарно-денежных форм экономических связей явля­лась одной из доминантных особенностей рабовладельческой куль­туры. Достаточно вспомнить оценки Аристотелем натурального хозяйства ("экономии") как "истинной", "естественной" фор­мы создания богатства в противоположность «хрематистике» - деятельности по приобретению денежного, «неестественного», богатства.

Накопленные в храмах богатства часто использовались как материальный ресурс для внешней экспансии, в ходе которой первостепенную роль получали военные вожди. Они имели воз­можность приобретения собственных богатств во время завоевательных походов; на базе этих богатств и находящейся в их распо­ряжении военной организации вожди начинают осуществлять дей­ствия по подчинению жречества и захвату монархической власти. В большинстве случаев это им удается, но в компромиссной фор­ме - вожди провозглашаются верховными жрецами либо обожест­вляются, жрецы превращаются в государственных чиновников, сохраняющих в своих руках реальный контроль над производст­вом и присвоением его результатов. Возникает социальная систе­ма восточной деспотии.

Для восточной деспотии характерно сохранение общинной организации производства с превращением общинников в госу­дарственных рабов; система коллективного рабовладения, когда фактическими собственниками, реальными первичными субъек­тами присвоения прибавочного продукта являются государствен­ные чиновники (жрецы) при номинально юридическом призна­нии верховным, всеобщим и единственным собственником обожествляемого монарха; государственное управление производст­венным процессом. Трансформированная община и зарождаю­щееся частное хозяйство находятся под контролем государства, и, прежде всего - в экономическом отношении.

Экономика "эталонных" социумов данного типа (Египет эпох Раннего и Древнего царств, государство III династии Ура в Двуречьи, Крито-Микенские государства) характеризу­ется системой централизованного распределе­ния рабочей силы (а также ее перераспределения), государст­венной системой материально- технического обеспечения произ­водства и текущего оперативно-хозяйственного управления им, государственным распределением прибавочного продукта; всеобъ­емлющим, тотальным экономическим учетом и контролем на всех стадиях воспроизводственного процесса. В ряде случаев имели место государственная монополия торговли, особенно внешней, а также ограничение или даже запрещение частной наживы. При­бавочный продукт приобретает нерасчлененную форму ренты-налога, воплощающую синтетическую базисно-надстроечную при­роду государства как собственника и политического суверена. "Если... государство непосредственно противостоит непосредст­венным производителям... в качестве земельного собственника и, вместе с тем, суверена, - то рента и налог совпадают... Государст­во здесь - верховный собственник земли. Суверенитет здесь - зе­мельная собственность, сконцентрированная в национальном масштабе" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.25, ч.2. С.354).

Отмеченные явления, отражающие переходный характер древ­невосточных деспотий, наличие в них значительного круга пережитков первобытного строя, не позволяют, вместе с тем, трактовать социум данного типа как некую разновидность многократно увеличившейся в размерах общины. При выявлении социальной природы возникшей государственности обнаруживается качест­венная трансформация общественных отношений. Древневосточ­ное деспотическое государство - это не "большая община", а иной в сравнении с общиной тип социальной организации, характери­зующийся появлением новой исторической формы отношений между производителями и собственниками. Роль общецивилизационной "точки роста" древневосточное рабство выполняло в качестве первой стадии рабовладельческого строя; различные его модификации продолжали существовать и в последующие эпохи; иногда эти модификации обобщенно определяют как "азиатский способ производства", хотя они проявили себя во всех частях света, кроме Австралии. В середине I тысячелетия до н.э. авангардная цивилизационная роль переходит к социальным системам античного типа.
7. Античное рабовладельческое хозяйство
Полная реализация возможностей и противоречий рабовла­дельческого способа производства была достигнута на его второй, высшей стадии, получившей название "античного рабства", центры которого оказались сосредоточены в Древней Греции и в Древнем Риме. Просуществовала данная форма рабовладения примерно тысячу лет - с середины I тысячелетия до н.э. - до середины I тысячелетия н.э. Важнейшей особенностью производительных сил античной цивилизации был переход к повсеместному использова­нию железных орудий труда; это позволило преодолеть зависи­мость земледельческого хозяйства от мягких почв речных долин, и земледелие распространилось на более широкие регионы, про­двинулось на север. На смену точечно-очаговым центрам эконо­мической цивилизации приходит земледельчески-скотоводческое хозяйственное освоение почти всех прибрежных районов Среди­земноморья.

Совершенствование орудий труда способствовало и дальней­шему экономическому обособлению производящих единиц; кол­лективное рабовладение сменяется, в качестве господствующей формы, частнохозяйственным. Однако преемственность с пред­шествующими социальными формами сохранялась, тем более, что традиция оставалась одной из главных форм социального автори­тета и обоснования законности. Реликты общинной собственнос­ти и коллективного рабовладения проявлялись в совместной соб­ственности сообществ полноправных граждан на государствен­ную землю и государственных рабов. Хотя по мере эволюции анти­чного общества эти реликты, черты своеобразного общинно-част­ного дуализма, все в большей степени формализовались, и со­вместная собственность всех свободных граждан превращалась, фактически, в собственность лишь верхушки класса рабовладель­цев, но юридическая оболочка и идейно-психологическая уста­новка в отношении данной собственности как совместной сохра­нялась. Несмотря на утверждение частного хозяйства, высшие атрибуты собственности соотносились с государственными социальными структурами; в экономические отношения государство вмешивалось не только как суверен, но и как верховный собст­венник. Более широко распространились и товарно-денежные отношения; хотя и продолжалось преобладание натурального хо­зяйства, но степень товарности типичных рабовладельческих имений росла. Появились даже полностью ориентированные на рынок хозяйственные единицы (ремесленные мастерские, приго­родные виллы узкой специализации - птицеводческие, цветоводческие и т.п.).

Развивался и рынок рабов, однако важнейшей чертой этого рынка было формирование его посредством неэкономических методов - главным образом, за счет превращения в рабов военноп­ленных. Военная эксплуатация окружающей первобытной периферии составляла поэтому фундаментальное условие существова­ния античного рабовладения. Оно могло развиваться только при наличии сильной армии и успешных внешних войн. Идеологи­ческим обоснованием такой хозяйственной системы было стрем­ление представить все народы, кроме собственного, в качестве "рабов по природе».

Античное рабство прошло два основных этапа эволюции: поли­сный - с преобладанием небольших хозяйственных единиц, и дер­жавный - когда в рамках крупных государств (эллинистических монархий, римской республики и империи) получили распростра­нение крупные хозяйственные комплексы вплоть до гигантских латифундий.

Античное общество явилось крупным шагом на пути разви­тия мировой цивилизации; на базе полного выявления потенций рабовладельческого хозяйства оказались возможны выдающиеся достижения в сферах культуры, искусства и науки. Начиная с анти­чной эпохи, формируется особый путь европейской цивилизации, так называемое "европейское чудо", с возросшей динамикой раз­вития и "уплотненным" социальным временем.
8. Полисное хозяйство и возникновение экономических комплексов крупных античных держав
В первой половине I тыс. до н.э. в качестве ведущей хозяйственной формы в Средиземноморье утверждается рабовладельческое полисное хозяйство. На территориях материковой и островной Греции, в южной Италии, в отдельных пунктах западной части средиземноморского бассейна, вдоль черноморского побережья появляется значительное количество (несколько сотен) городов-государств, обладающих политической самостоятельностью, ведущих автономное аграрное и ремесленное производство и, как правило, участвующих во внешнеторговых отношениях. Полисное хозяйство основывалось на ранних формах античного рабовладения: преобладали небольшие мастерские в городах (эргастерии) и крестьянские и мелкорабовладельческие аграрные хозяйственные единицы на принадлежащих городу сельских территориях. Среднее количество рабов в эргастериях составляло 10-12 человек; в крестьянских хозяйствах – ещё меньше, иногда – 1-3 человека. Полноправное население городов составляло от нескольких сотен человек до нескольких десятков тысяч в крупнейших полисах, при этом в среднем на одного гражданина приходилось 4-5 рабов. Пережитки родо-племенного хозяйства проявлялись в наличии института коллективной собственности сообщества полноправных граждан на полисные земли и другие элементы ресурсов и общественного богатства. В то же время, развитие в большинстве полисов частной собственности, индивидуального рабовладения и рыночных отношений характеризовало полисную социально-экономическую систему в качестве ранней разновидности античного рабовладения. Ограниченность ресурсов ведения традиционного натурального хозяйства, и прежде всего – ограниченность принадлежавшей полисам земли вела к необходимости перемещения части растущего населения за пределы городов и проведения колонизационной политики. В некоторых случаях колонии, основанные в удачных с экономико-географической точки зрения условиях быстро развивались и превосходили метрополии по масштабам хозяйственной и торговой деятельности; например, Карфаген (буквально – «новый город») превзошёл свою метрополию – Тир. Наибольшие богатства оказались сосредоточены в городах, ведущих посредническую внешнюю торговлю; к их числу относились Милет, Коринф, Сиракузы, Афины и др.

Наивысший расцвет полисного хозяйства пришёлся на V век до н.э., когда эффективность хозяйственных форм, гибкость политических институтов и развитие человеческого потенциала позволили древнегреческим полисам отстоять свою независимость в борьбе с мировой, по тогдашним масштабам, Персидской монархией и достигнуть высочайших успехов в развитии науки, литературы и искусства, предопределивших эволюцию европейской и мировой цивилизации на многие последующие века. Но уже в следующем столетии обнаружились признаки исторической предельности рабовладельческого полисного хозяйства, обусловленные, в частности, ограниченностью масштабов производительной внутриполисной хозяйственной деятельности и возможностей концентрации производства. Обнаружилась объективная необходимость формирования крупных частнорабовладельческих хозяйственных единиц и комплексов, возможности возникновения и воспроизводства которых в узких рамках отдельных полисов были крайне ограничены.

Преодоление данных ограничений оказалось возможным в рамках новой, державной формы античной цивилизации. Социально-экономическое и политическое устройство полисов продемонстрировало более высокую эффективность в сравнении с персидской восточной деспотией, но оказалось неспособным противостоять македонскому завоеванию и последующему формированию крупных эллинистических государств, возникших в результате завоеваний Александра Македонского. Ведущие из этих государств – птолемеевский Египет, ближневосточная держава Селевкидов, Македонское царство – обеспечили в III-II вв. до н.э. развитие крупных частнорабовладельческих хозяйств и масштабной внешнеторговой деятельности. Другой вариант формирования державной формы античного хозяйства был связан с трансформацией отдельных полисов в крупные государства, разрастание принадлежавших полисам территорий до размеров огромных империй – по этому пути пошли Карфаген и Рим. Хотя жители метрополий в течение многих веков сохраняли значительные экономические и политические привилегии, но с течением времени происходило неизбежное отмирание коллективной полисной собственности, утверждалось крупное частнорабовладельческое хозяйство (вплоть до гигантских латифундий, в которых трудились десятки тысяч рабов), права гражданства распространялись на всё свободное население этих держав.

О соотношении масштабов полисной и державной форм античного рабовладения свидетельствуют, например, такие цифры: в Афины периода расцвета ежегодно доставлялось примерно 4 тысячи рабов, в то время как на острове Делос, ставшем в период римских завоевательных войн центром работорговли, каждый день продавалось до 10 тысяч рабов. Поскольку рынок рабов пополнялся, в основном, за счёт военнопленных, то непрерывная военная экспансия стала необходимым условием хозяйственного воспроизводства античных держав, в том числе Рима, превратившегося на рубеже тысячелетий в мировую империю. Однако распространение рабского труда вело к вытеснению мелкого хозяйства свободных граждан, из которых формировалась основная часть армии – этим был обусловлен последующий кризис античного рабовладения.

Однако увеличение количества рабов, как правило, сопровождалось их неравномерным распределением между свободными гражданами, концентрацией в руках более богатых рабовладель­цев. Это усиливало имущественную дифференциацию среди сво­бодного населения; в результате притеснений со стороны богатых соседей и невозможности конкуренции с крупными хозяйствами, основанными на хищнической эксплуатации труда рабов, мелкие хозяева разорялись и стекались в города. Здесь они составили особый слой свободных бедняков, "пролетариев", ведущих паразитическое существование за счет подачек от государства. В середине I века до н.э. количество римских граждан, на которых распространялась бесплатная раздача

хлеба, вина, некоторых других продуктов питания, достигало 320 тыс. человек.

. Но превращение бывших мелких собственников земли (и часто - мелких рабовладельцев) в пролетариев ослабило армию, на­метились симптомы военных неудач. Паллиативный выход был найден в форме военной диктатуры, цезаризма и перехода от республики к империи. Солдаты, в том числе наемники из числа свободного населения, воевали в качестве потенциальных, буду­щих рабовладельцев, так как после успешных кампаний ветеранам раздавались земли и рабы. Но эти солдаты сражались уже не за отечество, а за своего военного вождя, что и предопределило изменение формы государственного устройства. Временное воз­рождение мелкой и средней рабовладельческой собственности не отменило действия объективной тенденции концентрации земель­ных владений: в первые века нашей эры возникают огромные ла­тифундии. Мелкая собственность вновь вытесняется; боеспособ­ность армии уменьшается, в то время, как сила племен погранич- ной первобытной периферии растет: в постоянных столкновени­ях с мощной военной машиной империи эти племена совершен­ствуют свое боевое искусство и приобретают опыт. Приток рабов иссякает, наступает кризис рабовладельческого хозяйства.

Возникает необходимость стимулирования труда рабов ины­ми методами, кроме наказаний. Простой дифференциации по­требления оказывается недостаточно. Начинаются поиски новых способов организации труда непосредственных производителей: им предоставляют в хозяйственное пользование небольшие участки земли (парцеллы) на территории рабовладельческих имений, не­обходимые орудия труда, скот и права на присвоение части про­изводимой продукции (пекулий). Возникают элементы государст­венного регулирования форм эксплуатации; в эпоху Антонинов (II век н.э.) уже появляются запрещения убивать рабов. Данная хозяйствен­ная система способствовала приближению фактического положе­ния рабов к статусу колонов (которые в качестве мелких аренда­торов-издольщиков существовали и ранее); и, в то же время, уси­ливается зависимость колонов от крупных землевладельцев, фор­мируются отношения не только экономической, но и личностной зависимости прежде свободных колонов. Данные явления, в со­четании с тенденциями натурализации хозяйства, свидетельство­вали о зарождении переходных, пострабовладельческих экономи­ческих укладов.

Между тем, "варвары" во время своих учащающихся вторже­ний полностью освобождают и рабов, и колонов, уничтожают ра­бовладельческое хозяйствование и самих рабовладельцев. Слабею­щая армия все с большим трудом отражает эти вторжения. Те, кого считали "рабами по природе", т.е. племена первобытной пе­риферии, находят союзников во "внутренних" рабах (последние неоднократно во время осад городов открывали ворота "варва­рам", не имевшим осадной техники). Крушение античного рабовладения стало неизбежным, что убедительно аргументировал, на­пример, А-Сен-Симон: "Римляне называли варварским все, что не было римским, и говорили: "Для варваров цепи или смерть". Тот же антигуманный принцип был еще ранее усвоен греками... Греки и римляне, поставив себя в положение врагов человечест­ва, должны были в конце концов быть покорены и уничтожены как политическое общество. Ибо, несмотря на превосходство в военных способностях и в умственном развитии, они были слабее остальной части человечества, которую они объединили против себя, объявив всех иноземцев своими врагами... Варварские наро­ды оказали огромную услугу человечеству, совершенно разрушив общественную организацию, установленную греками и римляна­ми" (Сен-Симон А. Избр. соч. Т.2. – М.-Л.: АН СССР, 1948. С. 284-285, 289). Разрушение рабовладельческой общественной организации, исчерпавшей возможности своего развития, явилось формой мировой социальной революции, посредством которой осуществился переход к формационно более высокой и совершенной сис­теме хозяйствования.

В этих условиях оказалась невозможной организация трудо­вых отношений посредством прежних методов, основанных на одностороннем притоке рабов из внешних ареалов первобытной периферии. Зарождался новый тип экономичес­кой цивилизации, и требовался адекватный ему новый социаль­но-экономический механизм функционирования главной произ­водительной силы - трудящегося человека. Потребовалось изменение стимулов к труду - в качестве их необходимой черты начинают выступать элементы экономической заинтересованности. Существенно возрастает, в сравнении с рабством, степень свобо­ды производителей в организации процесса труда, утверждается система внутрихозяйственного воспроизводства рабочей силы.

Появление элементов заинтересованности непосредственных производителей в результатах труда; изменение характера функ­ционирования рабочей силы, обусловленное ростом степени сво­боды (а соответственно - и инициативности) субъекта труда, - выступало как форма появления новых элементов производитель­ных сил. Методы хозяйственного использования основного сред­ства производства - земли, характер функционирования рабочей силы и в целом производительные силы феодализма не требовали раскола человечества на две противоположные по­ловины, на «народы-вампиры» и «народы-жертвы», что было характерно для рабовладельческой хозяйственной системы. Это стало одной из основных причин распространения феодализма в VI-XI веках н.э. на ог­ромных пространствах Евразии.

Взаимосвязь труда и собственности проявляется при феодализме через произ­водственные отношения двух основных классов - зависимых крес­тьян и феодалов. Степень зависимости крестьян была различной; в условиях развитых форм данного строя крестьяне были при­креплены к земле, являлись крепостными, и без разрешения фео­дала не могли покинуть хозяйство. Экономическая зависимость крестьян от феодала заключалась в том, что, на основе отноше­ний феодальной собственности на землю, созданный трудом крес­тьян прибавочный продукт изымался в пользу феодала в форме феодальной ренты. Последняя существовала в двух основных ви­дах: как отработочная рента (барщина) и оброчная, которая, в свою очередь, выступала в разновидностях натурального и денежного оброка.

Механизм отработочной ренты предполагал разделение при­надлежащей феодалу хозяйственно эксплуатируемой земли на две части: на одной велось собственное хозяйство феодала, на другой - хозяйство крестьян. Работы в хозяйстве феодала осуществляли­сь крестьянами, результаты труда которых присваивались феода­лом; крестьяне же присваивали результаты труда на предостав­ленных им в условное хозяйственное использование участках, Ко­личество барщинных дней, т.е. дней работы на "барском" поле, в течение недели и других сезонно-циклических интервалов време­ни определялось обычаем; в эпоху позднего феодализма - законом; но чаще всего - произволом феодала, стремящегося увеличить объем присваиваемого прибавочного продукта, а иногда и присо­единить к нему элементы необходимого.

Наиболее тяжелые формы барщины (в Западной Европе – в X-XII вв., в Германии и Польше – в XVI-XVII вв., в России – в XVII-XVIII вв.) приближались по меха­низму организации к системе рабского труда, но и эффективность барщинного хозяйства оказывалась аналогичной. Поэтому общей тенденцией эволюции феодализма, особенно западноевропейско­го, был переход от отработочной ренты к оброчной, а в рамках последней - от натуральной к денежной. В условиях оброчной ренты вся хозяйственно эксплуатируемая земля поместья переда­ется крестьянам, которые в определенные сроки в течение года или (как правило, для денежного оброка) один раз в год отдают феодалу огово­ренный набор натуральных объектов или денежную сумму. В ус­ловиях денежного оброка промежуточным звеном в отношениях крестьян и феодалов была реализация части произведенных про­дуктов на рынке.

Однако крестьяне находились не только в экономической за­висимости от феодала, обусловленной отношениями земельной собственности, но и в личностной. Прикрепленность к земле могла трансформироваться в прикрепленность к феодалу, так что в пре­дельных (хотя и нетипичных) случаях феодал приобретал почти полную собственность на личность крестьянина и, в частности, мог продавать крестьян без земли. Положение крестьян прибли­жалось при этом к рабскому, с тем исключением, что по закону феодал не имел права убить крестьянина. С учетом этой оговор­ки, феодал мог применять к крестьянину любые методы физичес­кого принуждения, используя насилие в качестве стимула к труду. Феодализму присуща, таким образом, двойственная, земельно-личностная зависимость непосредственных производителей от собственников.

Помимо отчуждения результатов труда крестьян через основные формы ренты, существовали и другие методы их эксплуатации: обязанности по исполнению работ в доме феодала, дорожные повинности, баналитеты (принуждение к осуществлению некоторых видов работ только орудиями труда, принадлежащими феодалу, и за соответствующую плату - помол зерна на только на мельнице феодала, обработка винограда только на его давильных прессах и т.п.); запрещение реализации продуктов на ярмарках раньше, чем проданы "барские" продукты (получен­ные в качестве оброка от тех же крестьян) и т.д.

Отношение (противоречие) между крестьянами и феодалами выступает как основное производственное отношение феодального строя; производство крестьянами, вследствие их земельно-лич­ностной зависимости, максимума прибавочного продукта в инте­ресах феодалов - историческая форма основного экономического закона, свойственная феодальному способу производства.

Основное производственное отношение феодализма и его ос­новной экономический закон получали, в своих сущностных ас­пектах, реализацию через натуральные формы хозяйственных вза­имосвязей. Типичное феодальное владение - это натурально-хо­зяйственный комплекс, и хотя по мере эволюции данного строя доля реализуемых на рынке продуктов возрастала, сущностная связь труда и собственности оставалась нетоварной, земельно-личностной. Вместе с тем, утверждение денежных платежей в качестве основной формы феодальной ренты означает факт широкого распространения рыночных отношений, на базе которых в эпоху позднего феодализма возникает и развивается буржуазный уклад и разворачивается борьба «третьего сословия» против феодалов.

Россия, в течение целого тысячелетия отражавшая практически в одиночестве, и даже при враждебности западных соседей, много­численные натиски номадов.

В результате, уже позднефеодальные западные социальные структуры продемонстрировали более высокую эффективность сравнительно с восточными, а во второй половине тысячелетия цивилизационный разрыв между ними стал быстро увеличивать­ся. "Западноевропейскому государству, в отличие от его восточ­ных аналогов, были в сравнительно меньшей степени присущи черты произвола и паразитизма... В целом в доиндустриальный период (XI-XVIII вв.) совокупный ВВП крупных стран Запада вырос более чем в 15 раз, в то время как в Китае он увеличился в 3,5 - 4 раза, в Индии вдвое, а на Ближнем Востоке он, возможно, сократился примерно на 1/4 - 1/3... Подушевой ВВП стран Запада возрос примерно в 2-3 раза, а на Востоке (Китай, Индия, Египет) он, возможно, сократился в среднем на 1/5 " (Мельянцев В.А.Экономический рост стран Востока и Запада в долгосрочной перспективе. – М.: Ин-т Востоковедения, 1995. С.16, 18, 29).

Важной особенностью хозяйственного механизма и, в целом, всей социальной жизни феодального общества как на Западе, так и на Востоке было господство религиозной идеологии и значительное влияние духовенства на экономические процессы. Церковь выступала как своебразный социальный институт феодальной системы, как особая идеологи­ческая, политическая, военная и экономическая организация, вла­девшая в Европе третью всех земель, получавшая "десятину" с прочих зе­мель и контролировавшая экономические и иные отношения между всеми социальными субъектами. Секуляризация церковных бо­гатств в эпоху Реформации в Западной Европе (XVI-XVII вв.) явилась одним из факторов, способст­вовавших переходу к капиталистическим методам хозяйствования (особенно в Англии, где конфискованные у монастырей земли попали в руки "джентри" - нового дворянства, ориентировавше­гося на буржуазную организацию производства). В восточных странах собственно религиозные институты в меньшей степени были вовлечены в хозяйственные отношения, но в течение длительного времени сохраняли идеологическую монополию и интегрированность с системой государственной власти, что явилось одной из причин консервации в этих странах феодальных общественных отношений.

Для раннего феодализма характерно преобладание в аграрной сфере феодальной общины (марки), возникновение «аллода» - свободно отчуждаемой индивидуально-семейной земельной собственности. Формируется бенефициальная система – форма земельного владения феодала (в его владении находится «бенефиций»), обусловленная определенными обязательствами (платежи и военная служба) и сроком (часто пожизненным).

В Европе возникает система «вассалитета»: вассал зависит от сеньора, дает ему клятву верности и выполняет определенные работы. При этом сеньор мог конфисковать земли вассала в случае нарушения тем своих обязательств. Появляются «лены» или «феоды» - пожалования вассалу, которые могли передаваться по наследству.

Крупные феодалы получают «иммунитетное право»: привилегии, защищающие их вмешательства королевской власти; феодал получает судебную власть над подвластной ему территорией, собирает штрафы и налоги – фактически выполняет на принадлежащей ему земле роль самодержавного государя.

В VIII-IX вв. основой организации феодального общества становится «сеньория», состоявшая из 2 частей:

1. 
   Домена – земли феодала, включавшего примерно треть всей земли сеньории; обычно сюда входили земли пригодные для охоты – леса, пустоши, болота;
   
2. 
   Держаний – крестьянских наделов, пригодных для механической обработки и пастбищ.
   

Постепенно барщина вытесняется «оброком» - продуктовым (натуральным) или денежным платежом. Натуральный оброк включал различные сельскохозяйственные продукты (зерно, вино, овощи), а также ремесленные изделия. Денежный оброк обычно выплачивался крестьянином из средств, вырученных им от продажи части своего урожая на рынке.

Ранний феодализм в Европе характеризуется господством натурального хозяйства - типа организации экономической деятельности общества, при котором производство направлено на удовлетворение собственных потребностей производителей. В наиболее совершенном виде натуральное хозяйство представляет собой сочетание земледелия с примитивными формами так называемой «домашней промышленности», предполагающей производство простейших видов орудий труда, а также предметов домашнего обихода.
15. Хозяйственная система позднего феодализма. Развитие рыночного уклада
В условиях позднего феодализма (в Западной Европе – с XIV-XV вв.) наблюдается постепенное ослабление личной зависимости крестьян, ликвидируются барщинно-крепостнические формы эксплуатации, распространяются денежные формы оброка и арендные отношения. Происходит трансформация условной феодальной собственности в частную. Широкое распространение получают товарно-денежные отношения, внутренняя и внешняя торговля.

Значительно возросла экономическая и политическая роль городов. Поскольку при феодализме господствовал принцип "нет земли без господина", то всякий город исходно находился на территории некоего феода, а горожане первоначально были обычными крепостными соответствующего феодала, отличающимися от прочих его подданных лишь характером занятий, но не юридическим статусом. («Города были населены, главным образом, торговцами и ремесленниками, которые в ту пору пребывали, по-видимому, в состоянии холопства или близком к оному… Люди, которым жалуется привилегия выдавать своих дочерей замуж, не спрашивая согласия барона, оставлять после смерти своё имущество детям, а не барону, располагать своим добром по завещанию, должны были до получения таких привилегий находиться в такой же или почти такой же крепостной зависимости, как и сельские жители.» - Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. – М.: Наука, 1993. С. 543.) Однако специфика хозяйственной дея­тельности в городах (ремесленное производство) и развитие тор­говли очевидно контрастировали с господствующим аграрно-натуральным типом феодального хозяйствования; в условиях разви­того феодализма накопленные горожанами богатства позволили им начать борьбу за освобождение от власти феодалов. В этой борьбе они нашли союзника в лице монархической власти, стре­мящейся со своей стороны ограничить политическое и экономи­ческое могущество феодалов и получить новые источники денеж­ных доходов в форме налогов с горожан.

Ещё в ходе так называемых "коммунальных революций" в XI-XIII вв. значительное количество западноевропейских городов осво­бодилось от власти частных феодалов и либо вошло в состав ко­ролевского домена, либо превратилось в самостоятельные фео­дальные единицы (особенно в Италии и Германии). Некоторые города становились центрами не просто феодальных владений, но и крупных государственных образований (например, Госпо­дин Великий Новгород, Венеция, Флоренция и др.). Для такого рода государств был характерен симбиоз феодальной собствен­ности на подвластных землях и торгово-ремесленной экономи­ческой ориентации жителей метрополии. В целом же города сыг­рали важную роль в преодолении раздробленности и в консоли­дации феодальной государственности. В эпоху позднего феода­лизма расширенное воспроизводство товарно-денежной формы богатства, накопленного в городах, составило материальную ос­нову формирования буржуазного хозяйства (сам термин "буржуа" происходит от слова "бюргер" - горожанин).

Уровень производительных сил, достигнутый в эпоху позднего феодализ­ма, в условиях углубляющегося разделения труда и широкого рас­пространения товарно-денежных отношений, способствовал раз­витию внутренней и внешней торговли и тесно связанных с ними кредитных операций. Развитие этих процессов ускорилось в связи с Великими географическими открытиями, появлением на европейских рынках новых товаров, притоком значительного количества благородных металлов и «революцией цен». В то же время, денежные формы феодаль­ной ренты и рост населения городов, усложнение функциональ­ной структуры городского хозяйства вели к возникновению и рас­пространению элементов наемного труда с использованием товар­но-денежных связей между владельцами средств производства (или иных форм богатств) и работниками, в результате чего появляют­ся первые фрагменты буржуазного хозяйственного уклада.

Возникновение буржуазного хозяйственного уклада и после­дующее развитие капиталистического производства явилось при­чинно и закономерно обусловленным этапом в эволюции мировой экономической цивилизации; формирование этого уклада могло приобрести характер социально-исторической необходимости лишь. на базе полной реализации потенций феодализма. Поэтому атри­бутом формационной природы капитализма является его качест­во постфеодального общества. Иногда встречающиеся в мировой литературе упоминания о квазибуржуазных хозяйственных эле­ментах предшествующих эпох ("вавилонские капиталисты", "афин­ская буржуазия", "античный капитализм" и т.д.) являются либо нестрогими в политико-экономическом смысле, либо их следует воспринимать как просто образные выражения. Пока производи­тельные силы имели возможность развиваться в социально-экономической оболочке предшествующих способов производства, капитализм как формационная система возникнуть не мог. Это убедительно подтверждается, в частности, опытом античного Рима, где в течение нескольких столетий существовали сотни тысяч ли­шенных средств производства, но лично свободных граждан, были широко развиты товарно-денежные отношения, практиковался найм работников, особенно сезонный, - но не только капитализ­ма как системы, но и элементов буржуазного уклада не возникло. Напротив, государство обеспечивало пролетариев и средствами существования, и даже деньгами, а эти виды благ являлись в свою очередь не чем иным, как трансформиро­ванными результатами труда рабов.

Таким образом, глубинные причины возникновения капита­лизма связаны с развитием производительных сил, с тем их уров­нем, который был достигнут к середине второго тысячелетия н.э. и для которого феодальные производственные отношения стали чрезмерно узки и несовершенны.

Цивилизационное значение феодализма весьма точно охарак­теризовал А. Сен-Симон, неоднократно критиковавший сторонни­ков концепции "темных веков": "...Системы лакедемонян, афи­нян и римлян являются для них предметом восхищения, а систе­ма общественного устройства, сложившаяся в средние века и объ­единившая все огромное население Европы, кажется им жалкой, не заслуживающей ни малейшего внимания...Духовенство предприняло распашки, которые были произведены в Галлии, Германии и на всём севере Европы, именно оно направляло и лично выполняло работы этого рода…Это оно начало облегчать сношения, побуждая к постройке мостов и дорог, отпуская грехи тем, кто посвящал себя такого рода деятельности…Прогресс был неиз­мерим: он поднял человеческий ум на такую высоту, которой он не достигал даже в самую блестящую эпоху истории греко-рим­ского общества... Духовенство сделало европейцев способными к интеллектуальному прогрессу, заботливо поддерживая в течение всех средних веков во всех частях Европы школы... Достойные люди, каково бы ни было их положение по рождению, имели у средневековых европейцев гораздо больше возможности подняться на высшую ступень, чем у греков и римлян" (Сен-Симон А. Избр. соч. Т.2. – М.-Л.: АН СССР, 1948. С. 275, 282, 283, 284).

Однако теоретические и идеологические разногласия по по­воду характеристики феодализма появляются вновь и приобрета­ют новые черты. В настоящее время получили распространение подходы, в соответствии с которыми отрицается самостоятельное социально-экономическое качество феодализма, феодальный спо­соб производства "растворяется" в аграрно-общинном, доиндустриальном периоде истории, либо включается в единую систему докапиталистического рентного способа производства и сословно-классовой формации, в связи с чем отрицаются качественные различия между рабовладением и феодализмом. Существуют и иные теоретические модели макроисторической стадиальности, по раз­ным критериям объединяющие в рамках одной системно-целост­ной исторической эпохи либо все докапиталистические, либо все эксплуататорские формации.

Однако следует учитывать, что развитию классово-антагонистических форм отношения между непосредственными производителями и собственниками прису­ща объективная логика. Качественно необходимые исторические уровни этого отношения отражают соответствующие качествен­ные уровни развития производительных сил. В этой связи, в уточ­нении нуждается проблема сравнительной характеристики рабо­владельческого и феодального типа отношений между работника­ми и собственниками. Уровень производительных сил, особенно рассматриваемый через призму их современного состояния, был в условиях указанных двух способов производства достаточно близким (тем более, если сопоставлять их не в целом, а по отдель­ным периодам и регионам). Этим объясняется наличие элемен­тов сходства в производственных отношениях: личностная зави­симость, физическое насилие в качестве стимула к труду, наличие на ранних этапах обоих способов производства (а в странах Вос­тока - и на поздних этапах) форм коллективно-корпоративной экономической организации класса собственников.

Вместе с тем, феодализм характеризовался рядом принципи­ально новых особенностей. При переходе к феодальному строю про­исходит диаметральный поворот "вектора" взаимозависимости личностных отношений и земельно-рентных форм; изменение соподчиненности сторон в рамках данной взаимосвязи на противо­положную означает, что поиск единой сущности некоторого ка­чественно целостного способа производства в плоскости земель­но-рентных отношений вряд ли может быть продуктивным. Существенной новизной и усложнением характеризовалась при феодализме структура отношений собственности. Для феодального строя характерны особенности и в механиз­ме перехода от коллективной эксплуататорской собственности к частной: последняя выступала как результат внутреннего разви­тия предыдущей, в одних и тех же регионах и хозяйственных ком­плексах. Рабовладельческий же вариант частного хозяйства тяго­тел к иным географическим центрам в сравнении с его коллек­тивным (ирригационным) вариантом, ликвидация или ослабле­ние которого были зачастую лишь результатом внешнего надстро­ечного воздействия (эллинизм, римские завоевания). Феодальное условное владение постепенно, под влиянием внутренних зако­номерностей развития, перерастает в частнофеодальную собст­венность. Качественные особенности, и прежде всего атрибутив­но необходимые изменения в сущностном производственном от­ношении между непосредственными производителями и собст­венниками, предопределяют специфику феодализма как способа производства, несмотря на имеющиеся черты его сходства с рабо­владельческой системой. Основное производственное отно­шение (основное противоречие системы производственных отно­шений) приобретает при феодализме новую качественно специ­фическую историческую форму,

Таким образом, вряд ли можно согласиться с представлениями об от­сутствии принципиальных различий между рабовладельческим и феодальным способами производства, о включенности их в еди­ную целостную докапиталистическую формацию. Только на основе признания качественной специфики феодального способа производства и анализа его противоречий возможно объяснение причин перехода к капиталистическому хозяйству, которое возникло в результа­те именно разложения феодализма, но не могло появиться в лю­бое из предшествующих тысячелетий существования якобы це­лостного "рентного способа производства"